Крепость этих стен. Послелог 1.

[staisyel]

Послелогов будет три - три разных варианта концовки с разными исходами. И лишь последний ХЭ. Так что, если не готовы к смерти персонажа, переходите сразу к третьему послелогу.

Послелог 1. Живой

Война была закончена полтора года назад.
Но долгожданный мир пришел к ним только сейчас. Бесконечно долгие месяцы разведчикам пришлось методично прочесывать каждую пядь земли за стенами, выискивая оставшихся тварей. А той земли было... очень много. Поразительно много. Они все двигались вперед, а земли не заканчивались. Леса обрывались и начинались снова, проносясь мимо них и шелестя на прощание густыми кронами деревьев. Синие вены рек петляли, посверкивая влажной кожей своих потоков на их пути и заставляя отклоняться от намеченного курса. Обнаженные кости разрушенных домов скалились сквозь прочно обосновавшиеся здесь заросли в такое же безмятежное небо, какое видело их разрушение столетие назад. Старые дороги из кирпича изредка попадались под копыта лошадей, глухим скорбным стоном приветствуя первых за век людей. Холмистая местность плавно переходила в гористый ландшафт, резко сменившийся отвесными скалами, обрывавшимися в... море. Море.
Когда солдаты несмело ступили на темную полосу сырого песка, глядя как белое кружево нежно ластится к их сапогам, в тот самый момент, они поняли, что это конец их пути. И начало мира.
Бескрайнее море с пронзительно-синей соленой водой мягко нашептывало победителям о безопасности и покое, даря умиротворение уставшим, измученным людям. Кто-то плакал, кто-то смеялся, кто-то обнимал друзей, кто-то намеревался искупаться, несмотря на ощутимый холод... Леви смотрел на полуденное солнце, пытающееся быть ослепительнее собственного отражения в беспокойных волнах. Смотрел на далекий горизонт, спаявший два оттенка синего в одну темную нить. Вдыхал солоноватый дразнящий морской воздух, впитывая в себя запах долгожданного, оплаченного неподъемной ценой мира. И думал о Лив.
Он думал о ней теперь почти все время. Тоска въедалась в него, заставляя просыпаться по ночам и быть рассеянным днем. Ему не хватало ее. Так не хватало.
Он часто думал, что та история с джинном, которую Лив ему рассказала, на самом деле была не о ней, а о нем. Это он был запертым в колбе джинном, могучим сильнейшим воином человечества, заточенным в собственную броню, через которую ничто не могло пробиться. Ни оружие врага, ни слова друга. Его не трогала смерть, но и любовь не касалась его сердца.
Он создал эту броню намеренно, борясь с жизнью, борясь за жизнь - сначала свою, а потом и всего человечества. Но он упустил саму жизнь. Она проходила мимо него, демонстрируя лишь свои последние мгновения, будто легкий кивок головой на прощанье...
Так он и существовал, сражаясь за то, чего не видел. Пока не появилась Лив. Пока она не открыла перед ним другой мир. Мир, который всегда был с ним и всегда был его, но он, как и многие в этом самом мире, его просто не замечал.
Он устало прикрыл глаза и отдал приказ возвращаться.
Туда, где люди еще опасались переселяться за стену, но уже спокойно выходили наружу и даже начали возделывать земли. Туда, где должны собраться остальные посланные на зачистку отряды, чтобы объявить, наконец, эти земли свободными от врага. Туда, где ждала его Лив. Его Лив. Его мир, его жизнь ждали его там.
Надо было торопиться.

- Леви, остановись! - голос Зоэ срывался. Волосы ученой были, как обычно, растрепаны, очки скособочены. Она попыталась ухватить его за рукав, но не смогла: - Да постой же ты! - крикнула Ханджи в спину целеустремленно шагавшему к выходу капралу. - Нужно время, понимаешь? Нужно чуть больше времени!
Он остановился, развернулся и впился в нее пронзительно-серым взглядом:
- Теперь скажи мне, что время что-то решит для нее. Скажи так, как ты думаешь. Как знаешь, Ханджи.
Он редко называл ее так. Женщина нерешительно замерла, открыла рот, но закрыла его и медленно опустила голову:
- Она знала об этом. Вторичное такое обращение с необходимостью длительно поддерживать форму разряженной кристаллической оболочки для человеческого тела гибельно. Ее первое пробуждение было сплошным везением. Мы потеряли две трети участников проекта "Бастион", пока возвращали им истинный облик...
Леви кивнул:
- Спасибо.
Капрал развернулся и вышел, слыша уверенные шаги ученой за спиной. Она так просто не отстанет, конечно.
- Но, может быть, когда-нибудь у нас будет такая технология, может, мы найдем способ...
- Она достаточно была там одна, - хрипло выдавил из себя Леви, выпуская тросы и резко уходя на крышу соседнего нового здания Магистратуры.
Возмущенный голос Зоэ еще долетал до его слуха какое-то время, но через пару крыш затих, сменяясь обычными звуками предрассветного города. Дворники мели улицы, торговцы укладывали товар на телеги, кто-то уже спешил на работу, кто-то открывал бакалею, развешивая в витринах товар.
Леви оттолкнулся от очередного конька крыши и, завернув за шпиль храма, замер, разглядывая открывшуюся картину.
Перед ним была вымощенная камнем площадь, переходящая без всяких предупреждений в бескрайний зеленый луг с редкими ветвистыми деревьями и кустарниками, а на горизонте виднелся еще по утреннему темный лес. Мглистое облачко тумана тянуло свои рваные жгуты с полей, беспрепятственно проникая в ничем не прикрытый город.
Стены Сина не было.
Стохесс перестал быть ковчегом, как и остальные. Стен теперь не было нигде.
Нигде, кроме этого маленького упрямого участка. Такого же упрямого, как та, что была внутри.
В сероватой, низко ползущей дымке одинокий, отчего-то серый не по обычаю, участок стены Лив, понемногу осыпавшийся мелким крошевом камня, смотрелся особенно отчужденно. Будто исполин, бросивший вызов времени и пространству. Он стоял тут вопреки всему и всем, стоял, ожидая чего-то или кого-то...
"Я прошла сквозь войну, трансформацию и время, чтобы встретить тебя..."
Леви сжал челюсти. Ветер усиливался, больно обжигая холодом кожу, но капрал этого не чувствовал. Боль, вгрызавшаяся в его сердце сейчас перекрывала все ощущения. Лив была здесь, перед ним, но ее уже почти не было. Он не мог сказать, что она была мертва, но и живой ее назвать было нельзя. Лив существовала внутри каменного монолита, слыша и чувствуя, что происходит снаружи, сохраняла ясность рассудка... Он надеялся, что сохраняла. Он надеялся, она слышала его, слышала каждый раз, когда он приходил сюда поговорить с ней. Он надеялся, она слышала, как он сказал ей однажды то, что и не мечтал произнести - не в этом мире, не в этом времени.
Все случилось слишком быстро. Мгновения с ней складывались в минуты, а затем в часы, превращая дни в драгоценные моменты и обратно. Но разве ей это было сложно сделать? Ей, покорившей время? Да и не вся ли наша жизнь лишь череда мгновений? Имеет ли значение, сколько этих мгновений потребовалось сердцу, чтобы понять, что...
Мужчина шагнул вниз со шпиля, упруго отталкиваясь ногами от резного подоконника ниже и выпуская тросы в сторону соседнего здания, чтобы мягко приземлиться на площадь. Тени, едва начавшие выделяться под первыми лучами восходящего солнца, расступились перед массивным серым прямоугольком от титанического участка Сины. Сердце мужчины сжалось. Он сделал шаг к стене, потом другой, а потом побежал.
"Я не хочу туда возвращаться, не хочу того страшного существования без света, без тепла, без закатов, без тебя... "
Завизжали тросы, натягиваясь от перегрузки, механизмы натужно работали на грани, но это Леви волновало сейчас меньше остального. Он завис где-то напротив ее лица, как он помнил. В ушах отчего-то шумело.
- Лив, - голос сорвался в шепот и ему пришлось прочистить горло, прежде чем заговорить снова. - Я вернулся... Почему? Почему ты не сказала мне? Почему не сказала, что тогда мы прощались навсегда. Ты же знала, что второго пробуждения не будет...
Что она сказала бы ему в ответ, он знал. Она дала ему то, ради чего стоит не только сражаться. Она дала ему то, ради чего стоит вернуться домой живым. Она дала ему повод выжить самому.
Так ли уж важно, что его обманули? Нет. Так ли важно, что тогда он не знал, что видит ее в последний раз? Он мог оказаться последним и так.
Но он не хотел ее терять. Он столько раз терял. Он потерял стольких на своем пути, на этой войне. И теперь он должен начать свою мирную жизнь с самой страшной потери...
"Я не хочу тебя потерять. Потерять все это."
На стене начало появляться нежное розоватое свечение, обнажая неприглядную серую, выщербленную поверхность. Занимался рассвет. Надо было торопиться.
"Мне страшно! Мне очень страшно, Леви... Я не хочу туда возвращаться."
Что-то упрямо ползло по его щеке, влажно стекая к подбородку. Он копил в себе все эти смерти, теряя душу по кусочку с каждой такой потерей. И лишь она дала ему жизнь, наполнила его сердце этой жаждой вновь.
"Не забудь меня. Только не забудь меня!"
- Я не оставлю тебя больше одну там, в темноте, - брюнет с силой оттолкнулся от стены и на развороте ударил двумя лезвиями* по местами уже обвалившейся поверхности. - Я не оставлю тебя там, - он отлетел в сторону снова и еще раз ударил, на этот раз высекая сноп искр. - Я знаю, ты бы хотела увидеть восход этого солнца, - Леви налетал на стену, выбивая из нее кусок за куском и углубляясь в ее нутро, - Солнце нового мира. Оно другое, Лив. Оно совсем другое! - огромный булыжник над высеченной дырой не удержался и рухнул вниз, задев плечо капрала.
"Видимо, я все-таки устал," - отвлеченно подумал он, продолжая яростную атаку безмолвной стены. Правая рука ныла, отказываясь слушаться, но он раз за разом упрямо налетал на последний участок Сины.
- Ты должна увидеть это! - стена под ним внезапно зашевелилась, пойдя ломкими трещинами. Леви почувствовал, что падает, и попытался сгруппироваться. Но что-то тяжело опустилось на его затылок, и капрала накрыла непроглядная темнота... Было тяжело дышать, невозможно двигаться и еще было холодно.
"Вот как она провела более ста лет".
Сознание он все-таки потерял.

Чьи-то тонкие руки гладили его по лицу. И запах был до боли знаком. Он открыл глаза и закрыл их снова, не желая развеивать чудесную иллюзию. Это была не Лив...
- Сейчас, мы почти вытащили тебя, Леви, слышишь? - Ханджи, кажется, нервничала и была слишком напряженной. Значит...
- Что с ней? - прохрипел капрал, не открывая глаз. Он впервые боялся услышать ответ, хоть знал его наперед.
- Мне жаль...
- Готово, этот был последний, - кажется, голос Дана.
Капрал сел, чувствуя разламывающую тело боль и пронзительное жжение в правой ноге.
- Тебе надо лежать...
Леви отмахнулся от назойливых рук ученой и, пошатываясь, поднялся:
- Где она?
Дан опустил голову и отошел немного в сторону, пропуская капрала к... телу, лежащему на носилках. Видимо, ей пытались оказать помощь... Из-под простыни, закрывавшей ее лицо, выглядывали волосы, выбеленные тьмой стен. Теперь он знал, что это цвет морской пены, изысканной узорчатой каймой украшавшей могучие волны. Он шагнул к ней, оступаясь и кривясь от боли. Опустился на колени, сдергивая подрагивающими пальцами простыню, и замер, глядя на ее спокойную улыбку.
Теплая рука легла на его плечо:
- Леви?
Капрал вздрогнул и, не отрываясь от ее лица, сухо произнес:
- Я в порядке, Ирвин. Я должен был вытащить ее оттуда, я обещал, что когда война закончится, мы освободим их. Мы все обещали.
- Мы все обещали, - мягко согласился Смит, глядя на непривычно потрепанного и взъерошенного друга. - Ты все сделал правильно. Только, что ж не дождался нас?
Леви помочал, поднимая голову вверх и обводя взглядом успевшее посветлеть небо.
- Хотел, чтобы она увидела рассвет, хотя бы мгновение... Я не хочу ее хоронить, - внезапно сказал он, вновь посмотрев на Лив. - Она провела в склепе большую часть своей жизни, чтобы еще и в смерти вернуться в темноту и холод, - он мягко провел кончиками пальцев по ледяной коже на ее скуле. - Я знаю, что бы ей понравилось. А сейчас мне надо помыться, я чувствую себя просто отвратительно...

Это море было другим. Седым и серым от времени и суровых ветров. Оно гордо разливалось на самом краю света, того, что сейчас был изведан, упрямо оспаривая силу величественных скал, поросших буйной зеленью. Леви многое повидал, пока добирался сюда, ведомый описаниями Лив. Но таких красивых мест ему еще не доводилось видеть никогда.
Он стоял на пологом берегу фьорда, разглядывая сказочный водопад, срывающийся белыми, как фата невесты и ее волосы, струями вниз.
- Вот мы и добрались, Лив, - капрал вынул из седельной сумки небольшую металлическую емкость. - Здесь ты обретешь покой.
Он открутил крышку и осторожно наклонил урну, позволяя сизому праху плавно высыпаться наружу. Ветер тут же подхватывал серые песчинки, легко поднимая их вверх: к солнцу, к небу, к далеким звездам - куда она всегда хотела...
- Теперь ты свободна, - прошептал мужчина. - А я навсегда привязан к этому месту. Потому, что я обещал не забывать. Потому, что я обещал не оставлять тебя. Потому, что я теперь живу за двоих. Потому, что я люблю тебя, Лив.

Примечания:

* - лезвия к этому моменту стали сверхпрочными, вполне способными при условии приложения достаточной силы, разрезать кристаллическую оболочку гиганта.